Назвать солдата Альберта Ямгурова «бравым» как-то язык не поворачивается. Какой же он бравый? Скорее всего – горемычный. Неловкий, несмелый, постоять за себя не может, одним словом, простой работяга из башкирской деревеньки Мрясимово. Да ещё и говорит по-русски, с трудом подбирая слова, потому как родной язык – татарский. Зато за Родину, за своих «пацанов», что ползли тогда с ним рядом в далеком 96-м под пулями, пролить кровь не побоялся. Всё верно, дело давно минувших дней, а всплыло оно только сейчас, когда его, уже 36-летнего, однако всё такого же нелюдимого мужчину за руку в республиканский Комитет социальной защиты военнослужащих и членов их семей привела его жена. – Помогите отыскать военный билет! – сказала она.
Назвать солдата Альберта Ямгурова «бравым» как-то язык не поворачивается. Какой же он бравый? Скорее всего – горемычный. Неловкий, несмелый, постоять за себя не может, одним словом, простой работяга из башкирской деревеньки Мрясимово. Да ещё и говорит по-русски, с трудом подбирая слова, потому как родной язык – татарский. Зато за Родину, за своих «пацанов», что ползли тогда с ним рядом в далеком 96-м под пулями, пролить кровь не побоялся.
Всё верно, дело давно минувших дней, а всплыло оно только сейчас, когда его, уже 36-летнего, однако всё такого же нелюдимого мужчину за руку в республиканский Комитет социальной защиты военнослужащих и членов их семей привела его жена.
– Помогите отыскать военный билет! – сказала она.
На войне как на войне
Альберт Ямгуров был призван Караидельским военкоматом в декабре 1995 года. Сначала, как обычно, «учебка» в войсковой части Кемерово. Затем – Ростов, здесь уже парней целенаправленно готовили к Чечне. В Ичкерию перебросили летом 1996 года, поставленная цель звучала так: «для выполнения задач по ликвидации вооружённых бандформирований». В одной из вылазок под Аргуном парни попали в засаду.
– Ничего не помню, – рассказывает Альберт, – мы пошли небольшой ротой. Потом – взрыв, вспышка, и – как будто в колодец провалился.
Рядовой был доставлен в медсанчасть Ханкалы, затем его на вертолёте переправили во Владикавказ, оттуда – в Москву. Долечивался в Смоленске. У солдата в результате множественных огнестрельных слепых ранений были исполосованы лицо, шея и грудь, живот нашпигован мелкими осколками. Кроме того – обожжён бок и контужено левое ухо.
Однако долго залёживаться на госпитальной койке не пришлось: раз все органы серьёзно не пострадали, военно-врачебная комиссия вынесла вердикт – годен. Вообще для ВВК не существует понятия «вред здоровью средней тяжести», есть только – «лёгкая» и «тяжёлая» степени. Тяжёлая – это когда человек уже одной ногой в могиле, поэтому, если и возникают сомнения у военных эскулапов, к какой категории отнести военнослужащего, то они охотнее всего склоняются к «лёгкой степени». Так что, едва поставив на ноги рядового, его перенаправили в войсковую часть в Москву для решения вопроса о дальнейшем прохождении службы. Из Москвы Альберта и ещё девятерых таких же «подлатанных» солдатиков во главе с сопровождающим командировали опять в Ростов, откуда один путь – в «горячую точку».
С точки зрения военачальников это, конечно, хорошая практика: «за битого двух небитых дают», и доказана она была стократно на полях Великой Отечественной. Но вот девятнадцатилетним пацанам-то каково? Опять под пули?
Собственно, наверное, они так и рассудили, потому что, едва прибыв на железнодорожный вокзал Ростова, разбежались кто куда, вместе с сопровождающим, который был тоже из «пролеченных», только в звании младшего сержанта. Интересен и сам «факт бытия» сопроводительных документов. Ни у кого за душой ничего не имелось кроме выписки из ВВК, а фамилии рядовых с указанием части, где они проходили службу до ранения, были вписаны в один листочек, который и хранился у сопровождающего. Что же сделал Ямгиров? Он привык, чтобы за него думали и давали приказания, а тут просто растерялся.
Республика Башкортостан существенно не меняет уровень в национальном экологическом рейтинге регионов России. В этот раз республика сдвинулась всего на одну позицию, заняв 59 место в списке российских регионов.
– Я два дня просидел на вокзале, – вспоминает Альберт, – думал, что сопровождающий вернётся. А потом увидел поезд, который следует до Уфы. Проводница пожалела меня и посадила без денег.
До демобилизации Ямгурову оставалось полгода.
Он виноват, но и… не виноват
Искал ли кто рядового Ямгурова? Нет. Это был 1996 год, в Чечне – война, в России – неразбериха. Хотя, конечно, Альберт поступил неправильно. На такое «художество» имеется особая статья в уголовном кодексе. Ч.4, ст.337 УК РФ за «самовольное оставление части или места службы» предполагает лишение свободы сроком до пяти лет. Правда, есть ещё и примечание: «военнослужащий, впервые совершивший деяния, предусмотренные настоящей статьей, может быть освобождён от уголовной ответственности, если самовольное оставление части явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств». Кроме того в том же 1996 году первая Чеченская компания закончилась подписанием Хасавюртовского соглашения, с последующей амнистией. Боевикам предлагалось сдать оружие и переходить на мирные рельсы, помилованы были и ребята, «спасовавшие» перед лицом смерти. После этого была ещё одна амнистия, касающаяся окончания уже «второй Чечни».
Конечно, даже Альберт в своей глубинке узнал об этом. Но он служил в теперь уже ставшей легендарной 101 бригаде, которая участвовала в самых кровопролитных боях в Грозном и Аргуне. В августе при нападении моджахедов на столицу Чечни она понесла огромные потери, но ни один из объектов не сдала без боя. После подписания «мира» она оставалась в Чечне до декабря 1996 года и была выведена последней. А во 2-ю Чеченскую компанию штурмовала Грозный. И вот рядовому Ямгурову выпало «пройти по краешку её судьбы».
А потом в СМИ появилась информация, что в Москве при проверке паспортного режима был задержан чеченец с чемоданчиком, в котором покоились списки солдат и офицеров всей легендарной 101 бригады, с «именами, паролями и явками». На душе стало тревожно: а вдруг и его ищут? Ведь он тоже «стрелял».
«Направление» в прокуратуру
Как бы то ни было, Альберт обратился в Караидельский военкомат с просьбой помочь ему разыскать военный билет только в 1999 году. Отправили запрос в войсковую часть и получили ответ: «часть расформирована, в списках рядовой Ямгуров не значится».
После такого ответа Альберт «приходил в себя» четыре года, а потом опять явился в военкомат. Военный комиссар Караидельского района подполковник А. Кадыров вспомнил ситуацию и развёл руками:
– Больше запросов мы делать не будем, ответ будет тот же. Я могу написать направление в военную прокуратуру Уфимского гарнизона. Может, они что сделают.
«Направление» в прокуратуру звучит странно, но «депеша» такая всё же была составлена, и вместе с нею Альберт поехал в Уфу.
– Я пришёл, показал бумагу, – вспоминает Ямгуров, – на неё посмотрели и сказали – езжай обратно, это дело военкомата, мы подобными делами не занимаемся!
И уехал Альберт ни с чем. Он еще пару раз наведывался в Караидельский военкомат, те посылали в военную прокуратуру, они – обратно в военкомат. Наконец, спустя 17 лет, «кривая» привела Альберта в Комитет социальной защиты военнослужащих и членов их семей РБ.
Нельзя сказать, что на руках у Ямгурова совсем ничего нет: у него имеется выписка из истории болезни, за подписью зам. командира по медицинской части подполковника медицинской службы В. Сидорова, в которой, в частности, сказано: «ранение получено 13 августа 1996 года в зоне конфликта в Чеченской Республике». Имеется также заключение ВВК, которым рядовой Ямгуров признан годным к дальнейшему прохождению службы. Но этого, конечно, недостаточно: необходимо подтверждение из части.
«Качели» для солдата
Я, автор материала, отправилась в военную прокуратуру Уфимского гарнизона. Выслушав всё, заместитель военного прокурора Алексей Корниенко взвился:
– Что же, по-вашему, я должен искать его военный билет?
– Нет, теперь этим займётся республиканский Комитет социальной защиты военнослужащих и их семей. – И я протянула ему копию запроса на имя Главнокомандующего внутренними войсками МВД России генерала армии Н. Рогожкина. Ознакомившись с документом, Алексей Владимирович пожал плечами:
– Ну тогда что вы от меня хотите?
Что же я хочу? Собственно, хотелось бы, чтобы в подобных случаях прокуратура с военкоматом не устраивали «качели» для таких вот неприспособленных к «выбиванию» необходимых им документов солдат. Хотелось бы, чтобы Альберт вместе с супругой и двумя детьми заселился, наконец, в свой собственный дом: они до сих пор скитаются по съёмным углам. Но для этого нужен участок: дом-то Альберт ещё осилит, а вот на «землицу» уже не наскребёт. Ему же как участнику боевых действий участок под строительство положен вне очереди. Есть и ещё ряд льгот, прямо скажем, несоразмерных с тем, что он испытал. По возвращении домой Альберту долго приходилось восстанавливать психику, да и сейчас «война» даёт о себе знать.
В принципе, ситуация вполне типичная, с ней мы сталкиваемся на каждом шагу. Открываешь кабинет чиновника и, переступив его порог, из человека, в общем-то, уважаемого, превращаешься в жалкое его подобие. А потом уходишь с грузом обиды и унижения на душе. Но это – на «гражданке». Совсем уж бесчеловечно так обращаться с людьми, проливавшими кровь, выполняя свой воинский долг. Вполне понятно, что солдат не может просто так исчезнуть из списков. Получили в военкомате один отрицательный ответ – делайте другой запрос, направляйте в другие инстанции, поднимайте военные архивы! Если всё-таки военкомат не справляется, у нас есть военная прокуратура, которая и уполномочена защищать права таких, как Ямгуров. Но – не хочется Корниенко и Кадырову голову ломать, лишний раз напрягаться. Кто он такой, этот Ямгуров? Мелкая сошка. Как же им, людям в погонах, не понять, что на таких, как Ямгуров, и стоит обороноспособность нашей страны. И там, в далеком 1996-м, он был не «мелкой сошкой», а боевой единицей, из которых сложилась та самая 101-я бригада. И (не дай бог, конечно), если подобное повторится – не спасует, несмотря на всю свою нелюдимость.
Теперь его вопросом, который, в принципе, должны решать государственные структуры, занялась общественная организация. И я очень надеюсь на счастливый конец. В обращении, направленном Главнокомандующему внутренними войсками МВД России председатель республиканского Комитета социальной защиты военнослужащих и членов их семей Владимир Симарчук, кроме изложенных сухих фактов, счел нужным дописать несколько строк. «Понятно, что Ямгуров А.Т. поступил не совсем правомерно. Но, учитывая его участие в боевых действиях, и то, что этот мужчина – сельский житель, плохо владеющий русским языком, по характеру далеко не коммуникабелен, я бы просил Вас оказать содействие в подтверждении прохождения Ямгуровым военной службы в ВВ МВД РФ, для принятия процессуального решения о его статусе и выдачи ему военного билета». На самом деле, как сказал Симарчук, вопрос решаем, это только дело времени.
