На прошлой неделе в Уфимском джаз-клубе с большим успехом прошло выступление прекрасного пианиста из Израиля Якова Муравина. Он отыграл известные джазовые композиции и собственные интерпретации народных мелодий с помощью уфимских музыкантов Ирины Остин, Сергея Оськина и Рустема Каримова. После концерта Яков дал нашей газете небольшое интервью.
— Яков, это твой первый приезд на родную землю с начала девяностых?
— Да, и вот что интересно: когда я приехал в Уфу, один из друзей встретил меня словами: «Добро пожаловать домой!», на что я довольно скептически усмехнулся, но через пару дней вдруг осознал, что я дома. Возможно, если бы меня увезли ребёнком, я не чувствовал здесь Родины, но я уехал в двадцать два, и во мне сохранилась память родного дома, оказалось, что и душой, и сердцем я в Уфе.
— Легко ли было в твоём возрасте осваиваться на исторической Родине?
— Мама буквально вытолкала нас с отцом в Израиль, и её можно понять: Россия начала девяностых была опасным местом для жизни, очень много моих друзей не смогли реализоваться в эти времена и просто перестали существовать кто морально, кто физически. Когда мы обосновались в Иерусалиме, отцу было по-настоящему трудно, он не вписывался в ту систему, многое давалось ему с трудом, всё надо было начинать с нуля. А я как бы отправился в путешествие. Надо сказать, что в этом состоянии путешественника я до сих пор и нахожусь.
— Но уже то хорошо, что ты уезжал с творческим багажом: у тебя был диплом училища искусств по классу фортепиано, а кто тебя обучал?
— Я учился у замечательного педагога Аркадия Мироновича Минкова, все мои профессиональные навыки - его заслуга, его терпение, его огромный труд. Он смог удержать мою ретивую натуру в рамках, не ломая характера.
— А в Израиле ты продолжил образование?
— Конечно! Там я узнал про Иерусалимскую Академию Музыки с удивительнейшим педагогическим составом — профессорами из Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Саратова, Новосибирска, корифеями, в классы которых были очереди по несколько десятков человек. Условия поступления намного демократичнее российских: можно поступать на любой курс, и в выборе программы — свобода, нет жёстких рамок. Приехав в Иерусалим, я понял, что учиться и жить буду только в этом городе, необыкновенно красивом, с мощнейшей энергетикой, которую не все могут вынести, не тусовочном, многоконфессиональном, многоликом.
— Я полагаю, обучение в академии дело вовсе не из дешёвых?
— В первое время я получал дотации от государства и от студенческой организации, подрабатывал на банановых плантациях, и этого как-то хватало на жизнь и учёбу. В академии моим педагогом был профессор Исаак Иосифович Кац, в своё время заведовавший кафедрой классического фортепиано в Горьком, выдержанный, спокойный, настоящий интеллигент, что совершенно не подходило к моему характеру: к таким, как я, нужно применять жёсткие репрессии, требовать и выжимать все соки. Тем не менее его педагогический талант даже мне, разгильдяю, помог занять второе место на конкурсе классических пианистов в Израиле и первое место среди ансамблей. Призовых денег хватило на полный курс обучения.
— Какой тебе показалась Уфа после долгого отсутствия?
— Сейчас я опущу такие неприятные наблюдения, как спиливание деревьев и снос исторических зданий. Хотя подобное не в таких, конечно, масштабах и не так откровенно, происходит везде. Если сравнивать с Израилем уровень жизни, конечно, ниже, но сама атмосфера Уфы приятно удивляет, здесь нет ощущения тревоги, город очень комфортный для жизни, уютный, чистый, здесь намного лучше и разнообразнее общепит, и сервис на уровне.
19 случаев происшествий со смертельным исходом произошло в организациях и на предприятиях Уфы за 11 месяцев 2019 года. Это на три случая больше, чем в прошлом году.
— А как же старая Уфа, неужели не хочется увидеть милые сердцу уголки?
— Я по-другому воспринимаю все городские перемены, они меня в целом радуют, ведь со старым уходит негатив, которого было предостаточно в той жизни. Потом, посмотри, во многих городах преобладает пожилое население, а в Уфе очень много молодёжи, причём, большое количество творчески заряженных ребят. Людей моего возраста, наше поколение, можно считать выморочным, неприкаянным: мы попали в прослойку между творчески активными волнами, и очень многих моих друзей и знакомых жизнь не пожалела. На смену нам пришли абсолютно другие, они точно знают, чего хотят, они уже встроены в эту жизнь, они и есть будущее этой страны.
— Давай вернёмся к собственно творчеству, как сейчас ты реализуешь свои музыкальные амбиции?
— Опять напрашиваются сравнения – «здесь» и «там», и, скорее всего, в России легче добиться большого успеха. Здесь очень ценят людей искусства, а в Израиле существует одна глобальная проблема — плотность талантливых людей чрезвычайно высока при всеобщем бескультурье. А происходит это из-за того, что страна мизерная, но в ней сосуществуют более двадцати различных кланов: выходцы из Ирана, Ирака, Йемена, Марокко, Туниса, из Европы и, конечно же, там есть маленький Советский Союз. И вот это многокультурье не сливается в эклектическое единство, а существует само по себе, производя лишь усреднённую, попсовую жвачку для среднего класса. А конкуренция в творческой среде намного выше, чем даже в Америке. Мне же, похоже, помогает мой ангел-хранитель: я три года проработал на телевидении в русской редакции, и меня теперь в Израиле знают. Я играл на одной сцене с Вячеславом Ганелиным, с Эл Джерро, с Джорджем Бенсоном, с Александром Ляпиным, с известными джазистами Алексеем Кузнецовым, Владимиром Волковым, Даниилом Крамером и ещё многими другими. Общение и совместные проекты обычно происходят на всевозможных фестивалях, на которые приезжает много знаменитых исполнителей. Кстати, в Уфе очень сильные джазовые традиции со своей оригинальной школой, и здесь постоянно проводятся всевозможные фестивали, собирая музыкантов со всего Урала и Поволжья, и зарубежные исполнители тоже стали здесь частыми гостями.
— Все творческие люди как-то определяют для себя то, чем они занимаются, нарекая это стилями, жанрами, течениями. А что для тебя музыка?
— Даже сказать, что музыка — это моё «всё», будет мало, она управляет всей моей жизнью, а её импровизационные начала делают меня причастным к её созданию. В давние времена вся музыка носила импровизационный, спонтанный характер, в эпоху барокко импровизировали все музыканты, исследователи творчества Баха утверждают, что его прелюдии были фиксированными импровизациями. Только с введением классической формы, классической гармонии этот вид сотворчества был утрачен и остался только в джазовом направлении музыки. Донести до людей красоту, запасть в душу, сделать человека чище, лучше, а это основная задача музыки, можно лишь открытым сознанием, недаром в иудаизме музыканты по умолчанию попадают в рай.
— Яков, большое спасибо за беседу и до новых концертов на башкирской сцене!
