11 октября 1990 года, в день принятия Декларации о суверенитете БССР, была открыта новая страница в многовековой истории нашего региона. Республика прошла сложный и противоречивый двадцатилетний путь суверенного развития под руководством первого президента Башкортостана Муртазы Рахимова, путь, который завершился летом 2010 года его отставкой и назначением Рустэма Хамитова на пост главы региона федеральным центром.
Кем-то период становления и заката суверенитета воспринимается исключительно в мрачных тонах, кто-то склонен превозносить достижения этого времени «до небес». Сложный политический процесс продолжается и сейчас, поскольку его глубинные причины заключаются в отсутствии реальной альтернативы модели регионального развития на основе суверенитета Башкирии. Однако она тоже во многом исчерпала себя к 2010 году, создав тем самым предпосылки для ускорения модернизации региона. Другое дело, что и администрация Р. Хамитова не воспользовалась историческими преимуществами трёхлетней давности, поэтому «воз и ныне там».
Период полураспада
С началом развала единого советского пространства в Башкирии начался процесс становления новой политической системы. Президент республики Муртаза Рахимов в девяностых годах создал централизованную, если не сказать, авторитарную модель управления. Во главу угла ставилось подчинение интересов отдельной личности государственным интересам, что многим сильно напоминало советские формы управления. Влияние этнического фактора также оказывало существенное влияние на политический процесс в регионе. Именно эти особенности формирования властной элиты Башкирии на постсоветском пространстве определили консервативный характер развития республики в период вплоть до 2010 года, сформировали институты и правила политического и общественного взаимодействия.
Несмотря на то, что в федеральных средствах массовой информации с приходом Владимира Путина на пост главы государства многие заинтересованные лица пытались сформировать общественное мнение о «феодальном и застойном» положении в Башкортостане, в действительности ситуация была стабильной. Отлаженная и жёсткая вертикаль власти работала в тех условиях достаточно эффективно и позволяла решать экономические и политические проблемы региона. Однако к 2010 г. ситуация постепенно изменилась. Такая форма управления, как вертикаль власти, автоматически породила проблему модернизации системы в республике, и, прежде всего, в сфере экономики. Кстати, то же самое ожидает и Россию в целом – становление обозначенной структуры управления на федеральном уровне началось позже, чем в Башкирии, позже начнётся и стагнация «всея Руси».
Проблемы, оставшиеся в наследство от советского государства, оказались злободневными и в девяностых. Это, прежде всего, установка на тотальный охват «государством» общественных и экономических сторон жизни, геронтократия («власть стариков»), несменяемость во власти, создание жёсткой вертикали региональной власти, отсутствие легитимной оппозиции, формализм в общественной жизни и ярко выраженная иерархическая структура, выстроенная по принципу родственных связей или личной преданности. При этом даже неуверенные попытки продолжить традицию управления советского типа в сфере производственных и социальных отношений дали неплохие результаты. На фоне других регионов, особенно разорённых разнообразными федеральными реформами, Башкортостан в первое время выглядел как «островок благополучия».
Экс-президент Башкирии Рахимов назвал другого экс президента – Хамитова, «черным пятном в истории башкирского народа»
Запад нам не указ
Однако «старая» система власти, невзирая на все свои положительные качества, к 2010 году полностью исчерпала свои возможности, перестала развиваться и «законсервировалась». Начиная с 2000 года стало заметным отставание республики от других регионов. Это произошло по целому ряду причин, в том числе и политического характера – экономика Башкирии, в силу тесной взаимосвязи с политической системой республики, испытывала на себе её прямое влияние. Президентские выборы 2003 года наглядно продемонстрировали опасность прихода новых – внешних по отношению к Башкирии – участников экономических отношений для монополии режима, что, кстати, подтвердили последующие события с принудительной распродажей башкирского топливно-энергетического комплекса и других активов республики, сужению налогооблагаемой базы. Поэтому постепенное развитие экономики региона шло исключительно в рамках «консервативной модернизации».
Если сравнивать возможные типы развития и модернизации государственных и общественных институтов, то можно выделить два исторически сложившихся варианта. Во-первых, конечно, широко известный классический западноевропейский капитализм. Эту модель развития в качестве самой оптимальной и универсальной нам навязывают все мировые политики, эксперты и СМИ. Во-вторых, консервативный вариант. По нему шли и выжившие идут до сих пор – дореволюционная Россия, СССР, современный Китай, Япония, исламские государства. Это путь традиционного, аграрного, сельского общества.
Постсоветское развитие Башкирии характеризовалось тем, что местное гражданское общество переносило на свою землю разнообразные технологии со стороны с целью модернизировать систему жизнеобеспечения. Такой подход позволил не только сохранить прежние исторически сложившие социальные институты и методы хозяйствования, но и воссоздавать традиционный человеческий тип, а не капиталистическую формацию «homo sapiens».
На первый взгляд экономика Башкирии, даже сегодня – это государственный капитализм с различными видами производства. Однако некоторые эксперты утверждают, что здесь осталась консервативная форма экономических взаимоотношений, сохранившая черты натурального хозяйства. Такая система отношений не является рыночной ни по сути, ни по духу. Такой же механизм функционировал и в советской экономике. Её ключевая особенность заключается в стремлении создать замкнутую, независимую систему, способную самостоятельно обеспечить себя всем необходимым.
Почему же произошло восстановление нерыночных форм хозяйствования? Главным образом из-за влияния общинного уклада в Башкирии на эту сферу. Из истории известно, что в общине, как правило, преобладают отношения перераспределения, а не рыночного обмена. В свою очередь элементы рыночной экономики жёстко регулируются. Это связано с тем, что свободные рыночные отношения повышают социальную мобильность населения и меняют структуру общества, а значит угрожают целостности общины. Система перераспределения может регулироваться традициями, присущими этой части общества, а рыночные цены — нет. Преследование экономической выгоды в традиционном обществе зачастую морально осуждается, противопоставляется бескорыстной помощи. В ней чётко выражен уравнительный идеал. Правда, при этом такая модель экономики может содержать невыраженные черты рыночных отношений.
Для того чтобы сложились классические в западном понимании рыночные отношения, необходимо, чтобы при разрушении общинного уклада жизни выделился новый тип человека – человек современной, городской культуры с ярко выраженным индивидуалистическим мировоззрением – типичный средний класс. Его в Башкирии не было, поэтому самовоспроизводился общинный уклад.
В отличие от либеральной цивилизации, традиционное общество имеет свой проект жизнеустройства, свою культурную программу, которая реализуется в политическом и социальном статусе. Независимо от политического строя данный тип хозяйствования воссоздается вновь и вновь. Если носители такой культурной программы в большинстве, то другой тип экономики просто не может появиться.
В Башкирии незаконные перевозчики впервые получили отпор от чиновников, а от врио Хабирова «прямым в челюсть»
Эксперты утверждают, что для постоянного воспроизведения того или иного общественного уклада жизни решающей является деятельность основной части населения. Элиты, как и остальные социальные меньшинства, обладают ограниченными возможностями по сравнению с волей и деятельностью большинства. Именно поэтому нынешнему президенту республики Р. Хамитову не удаётся внедрить глубоко в общество либеральные ценности – они чужды большинству. Благодаря санкционированной федеральным центром экспансии внешнего капитала основная часть населения Башкирии оказалась выключенной из системы рыночных отношений. Эта часть населения до сих пор существует по старой культурной программе, что оказывает доминирующее влияние на характер экономики республики в целом. На уровне инстинктов люди в своей повседневной деятельности решают, какие именно социальные отношения воспроизводить, какие – нет, какие экономические отношения считать допустимыми или противоречащими установкам своей культуры. Для становления реальной рыночной экономики нужны люди с иным кодексом ценностей. Соответственно у «консервативной» модели экономики есть и свои слабые стороны – модернизируются лишь те сферы, которые нужны для существования государства.
Элита республики вышла из советской деревни
С 1990 года и до отставки Муртазы Рахимова в республике заново воспроизвелись идеи и институты, непосредственно основанные на принципах государства и его авторитета. Это произошло несмотря на глубокий социальный и политической кризис в стране, и не являлось прямым продолжением каких-либо советских традиций. Характер консервативной модернизации республики определил и тип его элиты. В отличие от советского периода в ходе «движения за суверенитет» политическая модернизация системы привела к власти новую, демократическую по своему происхождению башкирскую элиту, но при этом не создала механизмов её обновления. Повторилась историческая болезнь советской номенклатурной элиты. Благодаря этой схожести она напоминала феодальную аристократию, хотя социальные статусы не наследовались, а предоставлялись – при Советской власти – высшими партийными инстанциями, но в основном разница была не существенной. Это – особенность сочетания номенклатуры и общинного уклада. Иерархия чиновников образовывала строгую вертикаль, положение каждого её члена гораздо больше зависело от вышестоящего уровня, чем от реальных процессов, происходящих на конкретной подвластной территории. Она была нечувствительна к тому, что происходило на нижних уровнях, в отличие от поведения ее верхних уровней, где принимались решения и утверждались назначения. Если номенклатура и признавала нововведения, то только те, которые шли сверху. Она была статична и консервативна в негативном смысле этого слова. Номенклатура и порождающий её политический режим очень скоро превратились в главный источник застоя.
Развитые формы западной либеральной системы, где власть и общество формируются горизонтальными сетевыми связями, радикально отличаются от постсоветской. На Западе мы видим децентрализованный принцип формирования власти, в то время как постперестроечный режим нашей страны характеризуется моноцентричностью – существованием единой вертикали управления.
Эти противоречия формирования номенклатуры были характерны и для политической и экономической элиты Башкирии 90-х. Это было связано с тем, что власть формировалась по ценностным, этническим и личностным принципам, а не по критериям профессионализма. Произошло самонастраивание механизма формирования элиты. Благодаря этому в основе её отбора был положен принцип соответствия власти с носителем традиционных ценностей. В результате люди городской, либеральной культуры были вытеснены на второй план или удалены из власти. Эксперты называют такое противостояние практически природным антагонизмом, не позволяющим людям с другим набором ценностей сосуществовать во власти с носителями традиций.
В этих условиях сформировался целый легион средств массовой информации республики, день за днём воспроизводящий искажённую картину, но при этом обладающий высоким уровнем воздействия на массовое сознание населения. Вполне возможно, что это была неосознанная попытка традиционного общества, впитавшего с молоком матери дух общинного уклада жизни, вернуться к цельному и гармоничному восприятию мира, характерному для прошедшей эпохи. В культурном плане около двадцати лет республика жила под властью «деревни» над «городом», под превалирующим культурным и иным давлением деревенской культуры на городскую.
Сухой остаток
За 20 лет суверенитета республика прошла сложный путь, опираясь на традиционные ценности и характерный общинный уклад жизни. Сохранить то, что было утеряно во многих других регионах страны, удалось за счёт «консервирования» целого ряда основополагающих звеньев социального устройства прошлых эпох. Поэтому и давать этому периоду оценки бессмысленно, поскольку процессы, происходившие в обществе в то время, – это существующая реальность и положительное или негативное отношение к ней, в конечном счёте, ничего не меняет. Другое дело, что в целях поиска пути для дальнейшего развития Башкирии и её модернизации необходимо не только детально изучить опыт прошлого, но и проводить реформы, учитывая традиционную культурную специфику населения суверенной Республики Башкортостан.
Осмысливая крайне неубедительные итоги трёхлетнего правления Рустэма Хамитова, вновь приходишь к выводу, что для нашей республики альтернативы «консервативной модернизации» пока нет.
